|
||||||||||||||||
| Азартный романтик среднего возраста | ||||||||||||||||
| - Я не считаю себя человеком со слоновьей кожей. Но степень восприятия окру жающего уже не та, что была когда-то. Стало больше защитных реф лексов. Сейчас я доста точно замкнут, закрыт. Кстати, последний пе риод общения с журна листами начался не так давно. Года два-три во обще ни с кем не разго варивал, потому что на столько истрепался внутренне, настолько был выхолощен своими концертами, поездка ми, этими интервью.
Не строил и не строю свой имидж специально, как делают некоторые, и может быть они правы, так как, закрывая себя некой маской, ты почти не тратишь себя... Возможно, стараясь всегда быть искренним, открывал себя для каких-то ударов. Никто бы и не знал ничего о моих проблемах, если бы сам о них не рассказывал. Мы становимся уязвимыми, открывая свои слабые стороны. - Говоря о своих проблемах, ты имеешь в виду «кризис среднего воз раста» и сопутствующие ему вещи? В чем он конкретно выразился? - Я не занимался аналитическими исследованиями, хотя, может, и надо бы. Однако мы все, на собственном опыте, знаем, что кризис переходного возраста существует. Это период между тем, что было, и тем, что будет, время, когда происходит переоценка ценнос тей, осмысление себя самого в новом качестве, обдумывание накопленного опыта. Кризис, как болезнь — теряется или притупляется ощущение радости. У каждого он проявляется по-своему: депрессия, апатия, все — все равно. Вот когда все — не-все-равно, тогда возни кает ощущение радости жизни. А от чего уж именно: от профессии, семьи, от до суга, от любых мелочей жизни — неваж но. - И что же тебя вытащило из это го «все-равно»? - Не что-то одно, а все вместе. В мою жизнь вошел комплекс новых ощу щений. И, конечно, театр... (Недавно у Дмитрия практически одновременно прошли две антрепризные премьеры — главные роли в легкой французской ко медии «Нина» и трагическом спектакле «О мышах и людях». — М.З.) Само ощу щение живого действа, процесса, кото- рыи происходит на репетициях, ощущение нужности того, чем ты занимаешься, очень стимулирует. Работа в театре — большое событие в моей жизни. Может быть, оно и явилось основной причиной. Может, и клуб стимулировал. Может, и новая работа в кино с Гариком Сукачевым (речь идет о фильме «Кризис среднего возраста». — М.З.). Жизнь продолжается, есть новые планы, работа, которая нравится. Слава богу, у меня появилось все то, о чем я рассказал. Важно выйти из внутренней борьбы с самим собой победителем. У каждого ведь разные выходы, вплоть до ухода из жизни... - Остановимся на театре, как на твоем главном событии этого года. Первые ощущения — «чистый лист»? - Ничто не проходит бесследно. На определенном этапе репетиций из под сознания, из подкорки всплыло многое из времен учебы в Щукинском училище. Кроме того, очень помогал опыт: и жиз ненный, и профессиональный, несмот ря на то, что в кино другая специфика. Я не чувствовал себя на сцене самодея тельным персонажем. Хотелось и было интересно этим заниматься, и пока это будет так, меня ничто не заставит уйти со сцены. - А на первом спектакле был страх? - Не физиологический, а только та кой — школярский: как бы не сказать фразу не вовремя, сделать что-то не так. Больше думал о правильности ис- полнения рисунка и точности воспроизведения поставленных режиссером задач, нежели получал радость от того, что я на сцене. Не было той степени свободы, которая приходит после значительного количества сыгранных спектаклей. Тут что важно — часть публики приходит смотреть на звезду и хочет получить ее на том уровне, на котором меня воспринимает, пусть иллюзорно: по кино, по прессе... А на сцене ты голый. Пожалуйста, давай показывай, на что способен, что можешь. А можешь ты на этом этапе пока немногое, но у тебя есть тенденция развития. Но это же не кинопробы, не дубли! Хуциев меня пробовал год. Я не верил в то, что могу это сыграть, а он верил. И его вера помогала. Она меня окрыляла — открывал в себе такие потаенные возможности, о которых не подозревал. Таких людей, режиссеров, которые так помогли, по жизни встречалось немного: Гайдай, пожалуй, и Хуциев... - С Леонидом Гайдаем тебя свя зывали тесные узы? - Не стану рассказывать никаких баек. Как только не стало Гайдая, понял, что из моей жизни ушло нечто такое, че го уже никогда не восполнить. Я знал — это не самоуверенность, — что нужен ему, что он во мне видит артиста. И знал, что мы с ним будем еще работать. Гай дай писал сценарий новой комедии, где я должен был сниматься. Знал, что он меня почитает за порядочного челове ка, как и я его. У нас установилась некая связь на уровне энергетики, потому что доверяли друг другу... Он мне раз в год — на день рождения — дарил одеколон. А я ему всегда — блок иностранных сигарет. Известнейший режиссер не мог их себе позволить. Они тогда только появлялись и стоили дорого. Курить он любил необыкновенно — почти одну за другой. И об этом подарке, казалось бы, — такой пустяк — он всегда помнил! Говорил: «У меня еще есть ваши сигареты, Дмитрий Вадимович». Такие трогательные подробности... Может, они ничего и не значат, но это наша с ним история. И сейчас, когда хожу к нему на могилу, всегда приношу открытую пачку сигарет. - Дима, а роль в фильме с символичным, даже как бы личностным на званием «Кризис среднего возраста» писалась специально на тебя? - Ваня Охлобыстин и Гарик Сукачев рассказывали, что писали ее не с меня, но в период работы над сценарием уже видели, кто будет это играть. И это мне, безусловно, по-хорошему польстило — мы давно дружны, и хотелось нашу дружбу реализовать в каком-то творчес ком проекте. Теперь мечта реализова лась. - Где еще снимаешься? - У Светланы Дружининой, кстати, тоже одной из моих мам. В 28-серийном телевизионном фильме «Тайны дворцовых переворотов» играю Ивана Долгорукого. - Кто-то из вашей старой компа нии еще снимается? - Никто. В фильме много замечатель ных артистов: С.Шакуров, Н.Караченцов, Н.Егорова, Н.Гундарева, В.Ильин... - А кто из близких друзей — тех, на кого можешь положиться, с кем прожита уже немалая часть жизни, до сих пор остаются с тобой? - Есть преданные друзья, и это то же держит. Марина Левтова с Юрой Мо розом (нас связывает еще и работа в клубе «Кино»), Гарик Сукачев, Паша Кап- левич (художник, давний друг, еще с 1981 года, со времен «Пушкина», когда он пробовался на Кюхельбеккера). Не могу не назвать Олега Меньшикова, не смотря на то, что последний год мало общаемся. У нас с ним все волнообраз но происходит: длительные периоды общения и длительные разлуки. Тем не менее, отношения очень тесные и креп кие. До сих пор поддерживаю близкие отношения со школьным другом Лешей Малининым, с которым еще в школьном ансамбле играли. Счастлив, что судьба и сейчас иногда дарит новых друзей. Так, три года назад познакомился с Ана толием Воропаевым, главой продюсер- ского центра, который стал моим очень хорошим другом. Недавно, благодаря ему, я смог круто изменить свою жизнь: получил возможность сыграть в двух спектаклях, сняться в «Кризисе..», выпустить два сольных альбома — «Склонность к дождю» (на стихи Сергея Жигу-нова) и «Здравствуй, если ты далеко». Все эти проекты без Толи не могли бы состояться. - Года полтора назад неожидан но для себя увидела актера Дмитрия Харатьяна в телеигре «Пойми меня». Ты был столь азартен, так искренне переживал... - Дело в том, что мы пошли на пе редачу исключительно с одной, как ни покажется высокопарным, благородной целью. Тяжело заболела наша общая знакомая, Белла Дунаева, работавшая вторым режиссером на киностудии им. Горького. Заболела на картине «Короле ва Марго». Леня Ярмольник помог с опе рацией, потом потребовались деньги на реабилитацию в специальном доме от дыха. И мы тогда выиграли! Выиграли и помогли. А второй раз сыграть нас уговорил Олег Ма-русев, сказав, что передача переживает второе рождение и хотелось бы нас, как ветеранов и победителей, видеть еще раз. Здесь мы пошли уже из азарта и интереса. Игра-то — азартная. - Вернемся из сферы азартных игр к игре ак терской. У тебя, по-мое му, нет отрицательных ролей, если не считать "Мордашку". - Есть, но их как-то почти не вспо минают. Они оказались не столь удач ными. Впрочем, были две достаточно яркие, не знаю насколько по исполне нию, но по сути образа, отрицатель ные роли. В «Школе» по Гайдару я иг рал кадета Юрия Ваальда — классический отрицательный персо наж, который стреляет из пистолета в Горького. А в «Охоте на лис» Абдраши това сыграл Костю Стрижака, подста вившего своего друга. Отрицательную роль играть интереснее. Есть за что зацепиться, в отличие от голубых романтических образов. Сложно быть органичным, искренним, нести светлое начало таким образом, чтобы это убеждало, чтобы люди поверили, что такое реально существует. Отрицательное имеет свое лицо, оно ярче, выразительнее, колоритнее — есть что играть. Проще и интереснее хорошему артисту играть не просто отрицательный, а неоднозначный персонаж. Этакого «плохого-хорошего» человека. У меня же, наверное, совпали какие-то психофизические данные со сложившимся на экране образом. Вот и все. - То есть ты романтик? - Романтизм свойственен моей на туре, характеру. Но в жизни, конечно, он настолько ярко не выражен. А кино, ис кусство помогает мне развить и реали зовать эту черту. Марина ЗЕЛЬЦЕР Спасибо СВЕТЛАНЕ за предоставленный материал. |
